Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Страница 45

Глеб сдержанно поклонился Гробыне. Он давно уже все о ней понял. Склепову можно было или сразу убить, или сразу любить. Третьего не дано. Гробыня тем временем выдвинула вперед танкового Гуню и, прячась за его широкими плечами, вплотную занялась Зализиной.

– Ну-с, такое всем знакомое наше босекомое! Я вижу, ты цветешь и зеленеешь? Как твое ничего? – приветствовала она ее.

Поджав губы, Зализина сказала Гробыне «привет!» с тем видом, с которым обычно провожают в последний путь.

– А вот оскала мертвеца не надо! А то я решу, что я в прямом эфире, – заявила Склепова.

Горьянов захихикал, и сразу же двое подвернувшихся второкурсников попадали с резью в животе. Более опытные маги поспешно выставили блоки. Демьян ничего не заметил. Он решил, что упоминание прямого эфира прекрасный момент, чтобы сказать комплимент знаменитой ведущей.

– Я видел тебя по зудильнику, Гробби! Ты выглядишь суперски! – заявил он.

– Гробби? Зачем же так интимно, Демьяша? – склонив голову набок, поинтересовалась Склепова.

Демьян смутился, что брякнул лишнее. Гуня же, напротив, напрягся как большой пес, подозревающий под диваном кошку.

– Я что, только по зудильнику выгляжу суперски? А так что, скверно?! – продолжала допытываться Гробыня.

Горьянов торопливо пробормотал, что она всегда выглядит суперски.

– Ты правда так думаешь?.. Ты лапочка! Гуня! Меня уводят! Я ухожу к этому человеку! – сказала Склепова, небрежно кивая на Горьянова.

В следующую секунду, прыгая как заяц, Демьян уже выписывал петли в толпе. За ним гнался разъяренный Гломов. Гуня не понимал юмора, за что и был ценим своей коварной подругой.

– Ну вот! Двое спрыгнули за борт! Нас осталось всего четверо на необитаемом острове! – сказала Гробыня, провоцирующе глядя на Бейбарсова. – Три юных красивых девушки и один некромаг с обломком бамбуковой удочки! Любовный треугольник тяготеет к переходу в квадрат, э?

Зализина от негодования передернулась, как труп, через который пропустили ток. Ее датчик ненависти зашкалило.

– Склепова! Ты… ты… ты… – заорала она.

– В чем дело, дорогая? – холодно посмотрела на нее Склепова. – Мокрую и несчастную Гроттершу бьем, а от меня сразу в кусты? Так как насчет моей идеи?

Бейбарсов поднял утомленные глаза.

– Есть игры, в которые интересно играть вдвоем. В любовь интересно играть вдвоем, – сказал он, глядя на Таню.

– Не факт. В ненависть тоже можно играть вдвоем, – заспорила Гробыня.

– На мой взгляд, в ненависть лучше вообще не играть. Это опасная игра, – серьезно сказал Бейбарсов.

– С каких это пор некромаги боятся ненавидеть?

Глеб небрежно махнул тросточкой.

– Некромаги мало чего боятся. Те из них, что знали страх, погибли еще учениками. Но они знают, что ненависть – это бомба, которая разрушает прежде всего того, кто ее бросает. И исключений, увы, нет.

Гробыня кивнула. Она умела оценить убедительную речь.

– Слушай, Бейбарсов! А ты неплох! Зритель это оценит! Хочешь, я поговорю с Грызькой? Ей для запуска нового проекта нужны некромаги. Ты как насчет того, чтобы перебраться на Лысую Гору? – предложила она.

Глеб искоса взглянул на Зализину. Та стояла с поджатыми губами.

– Я подумаю, – сказал он.

– Мы подумаем! – с улыбкой поправила Лизон.

Таня заметила, что Глеб поморщился. Вот что значит снайперский выстрел – пробивает даже броню спокойствия некромага.

Точно ледокол взламывая толпу, к ним вернулся Гуня.

– Ушел, паразит! Ну ничего… Мир тесен! – сказал он.

Гробыня сочувственно погладила его по щеке.

– Ежик мой небритый! Устал, замучился ловить противного Горьяшку! Ну ничего, сейчас ты отдохнешь! Бери в одну ручку пылесосики, в другую чемоданчики! Пойдем устраиваться! – сказала она и решительно отбыла, уводя за собой Гломова.

Таня хотела нырнуть в спасительный проход галереи вслед за Гробыней, но Зализина вновь вцепилась ей в плечо. Схлопотав по носу от Склеповой, она явно нуждалась в истерическом реванше.

– А ты куда, Гроттер? Мы еще не договорили!

«Ну все!» – мысленно сказала себе Таня, поднимая руку с кольцом.

– Привет, Лиза! Привет, Глеб! – крикнул кто-то издали.

К ним, улыбаясь ласково и тепло, подошла Катя Лоткова и расцеловалась вначале с Зализиной, а затем с Глебом. «Правильная последовательность!» – оценила Таня. Лоткова не то чтобы дружила с Лизой – с ней вообще невозможно было дружить, но их отношения были вполне нейтральными.

Секрет Лотковой – секрет большой и беспроигрышный – состоял в том, что она умела быть терпеливой и приветливой со всеми. Обогревать окружающих радостью и хорошим настроением, как весеннее солнце. Неудивительно, что Ягун из множества девушек Тибидохса выбрал именно ее.

– Чего улыбаешься, Лоткова? Можно подумать, ты умираешь от счастья! – неприязненно сказала Зализина. Она неотрывно смотрела на то место на щеке Глеба, которого коснулись губы Лотковой.

– Почему бы и нет? Если я соскучилась? – вежливо спросила Катя.

– Ну если соскучилась – тогда да… – растерянно протянула Лизон и тотчас пакостно подчеркнула: – Если…

Однако Таня уже не вслушивалась. Почувствовав, что Зализина отпустила ее локоть, она быстро нырнула в спасительную темноту галереи. Ей показалось, что Бейбарсов шагнул было за ней, но Зализина удержала его визгом и борцовским проходом в ноги.

Но Таню это уже мало занимало. Милые ругаются – только тешатся.

Она проскочила по темной влажной галерее, где пахло плесенью и забытым эхом звучали вздохи влюбленных в Жикина второкурсниц. Оттуда по внутренней лестнице был прямой путь на Жилой Этаж. Вот и ее комната. Знакомая до мозолей на роговице глаз дверь сероватым прямоугольником выделяется на темной, выложенной крупным камнем стене. Буркнув опознающее заклинание, Таня толкнула дверь и… застыла на пороге, продолжая растерянно обнимать контрабас.